Вячеслав Денисов

Адвокат, помощник Президента Адвокатской палаты Новосибирской области по информационному обеспечению – руководитель пресс-службы

Мнимая проблема в применении судами требований ст. 237 УПК РФ

Мы часто сталкиваемся с этой проблемой, но не всегда отдаем себе отчет, почему так происходит, каковы корни этого явления. Эта проблема искусственного характера, она мнимая в силу отсутствия коллизий и объективной необходимости поступать так, а не иначе. Эта проблема носит исключительно судейский характер и по сути своей является легким недомоганием судебной системы. Недомогание легко исключить, если мнимый больной согласится принять если не лекарство, то хотя бы плацебо. Но пока он считает, что здоров. А это самый опасный подход к своему здоровью. Речь идет о применении судами требований статьи 237 УПК РФ. Точнее - вопрос о том, когда суд вправе вернуть дело прокурору для устранения препятствий для вынесения решения.

На первый взгляд ответ на него имеется, споры об этом лишены научного смысла и не находят целей практического применения. Но стороне защиты уже пора привыкнуть к тому, что если в законодательство вносят изменения, ждать приходится скорее неожиданного, чем предполагаемого. Так, по смыслу ч. 2 ст. 256 УПК РФ, суд в совещательной комнате вправе вынести постановление о возвращении уголовного дела прокурору в соответствии со ст. 237 УПК РФ.

Указанная статья находится в переделах главы 35 УПК РФ, что дает нам право предполагать, что суд наделен правом вынесения указанного постановления на стадии судебного разбирательства. Редакция ст. 237 УПК РФ такое указание не содержит, но вместе с этим не содержит и запрет на принятие судом решения в совещательной комнате при постановлении судебного приговора.

В чем же причина неохотного возвращения дела прокурору со стороны судейского корпуса на стадии судебных разбирательств? – ответ на этот вопрос кроется, как мне кажется, в исторической предрасположенности судей к действиям, направленным на всемерное содействие правоохранительным органам в то время, когда действовала ч. 2 ст. 308 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР от 27 октября 1960 года, согласно которой суд вправе возвратить дело для производства дополнительного расследования только после удаления в совещательную комнату для постановления приговора.

Понятие дополнительного расследования стало исчезать из лексикона правоприменения 20 апреля 1999 года, когда было принято Постановление Конституционного Суда Российской Федерации по делу о проверке конституционности положений статей 232, 248 и 258 УПК РСФСР. Указанным постановлением положения пунктов 1 и 3 части первой ст. 232 и части первой ст. 258 УПК РСФСР были признаны не соответствующими Конституции РФ. С этим необходимо согласиться, ведь требования этих норм возлагали на суд обязанность по собственной инициативе возвратить уголовное дело прокурору в случае невосполнимой в судебном заседании неполноты расследования, а также при наличии оснований для предъявления обвиняемому другого обвинения либо для изменения обвинения на более тяжкое или существенно отличающееся по фактическим обстоятельствам от обвинения, содержащегося в обвинительном заключении.

Оценив положения этих статей, Конституционный Суд РФ пришел к выводу, что, возвращая в таких случаях по собственной инициативе уголовное дело прокурору для производства дополнительного расследования и проведения дополнительных следственных действий, суд по существу инициирует продолжение следственной деятельности по обоснованию обвинения. То есть, суды официально признавали, что материалы уголовного дела не содержат достаточных доказательств вины подсудимого. Но вместо постановления справедливого оправдательного приговора суды, принимая решение о возврате дела прокурору по собственной инициативе, предоставляли стороне обвинения неограниченные возможности для восполнения предварительного расследования, то есть, фактически - выполняли обвинительную функцию, что недопустимо.

В изменении закона в таком контексте я вижу расширение права суда на принятие решения о возвращении уголовного дела прокурору на любой стадии судебного процесса. Однако мы уже привыкли к тому, что либерализация законодательства не находит логичного отклика у судей в смысле принятия альтернативных решений в этой части. Статистика ВС РФ не раскрывает информацию о том, сколько уголовных дел были возвращены прокурору в совещательной комнате при постановлении приговора, а сколько на стадии судебных разбирательств, однако моя многолетняя практика позволяет утверждать, что на стадии судебных разбирательств принимается ничтожное количество решений о возвращении уголовного дела прокурору. Меняются времена, законы и поколения судей, но эта «генетическая» (чтобы не сказать – мышечная) память о временах, когда суды совместно с милицией и прокуратурой боролись с преступностью, еще жива, к несчастью.

Возвращаясь к вопросу о том, является ли этот вопрос важным и достоин ли он дискуссии, следует спросить у наших подзащитных, с момента задержания находящихся в следственных изоляторах при всей очевидности необходимости прекращения в отношении них уголовного дела или уголовного преследования. Неоднократные обоснованные ходатайства о возвращении уголовного дела прокурору на стадии судебного разбирательства в моей практике почти всегда приводили к тому, что такое решение суд принимал, удалившись в совещательную комнату для вынесения приговора.

И такая ситуация требует пристального к себе внимания ВС РФ, как рекомендательно-информационного органа российских судов.